Ирина Лагунина: Глобальный финансовый, а затем и экономический кризис проявился не только в общем спаде производства, ослаблении банковских систем и замораживании операций на кредитных рынках, но и в резких колебаниях обменных курсов национальных валют. Не обошла эта тенденция и государства Южного Кавказа. К примеру, курс армянского драма в последние недели вошел в штопор – с начала марта он подешевел более, чем на 20 процентов. Какая ситуация складывается на южно-кавказском валютном рынке и как реагируют на нее центральные банки Азербайджана, Армении и Грузии. Эти вопросы мой редакционный коллега Ефим Фиштейн обсуждал с экспертами из региона.
Ефим Фиштейн: В передаче участвуют: в бакинской студии независимый экономист, глава Центра экономических блоггеров Натиг Джеферли, в Тбилиси эксперт по экономике Реваз Сакеваришвили, а в Ереване директор исследовательского Института политэкономии Андраник Теванян. Андраник Теванян, опишите в общих чертах, как отразился нынешний глобальный экономический кризис на финансовой системе Армении?
Андраник Теванян: В последнее время, когда мы уже увидели на мировом рынке усиление, относительное усиление доллара, практически каждый день центральный банк вливает какие-то потоки доллара в рынок для того, чтобы удержать курс. До этого, я хочу сказать, что начиная с 2004 года, у нас практически вдвое усилился драм по сравнению с долларом. Раньше это стоило один доллар 580 драмов, и мы имели пик какой-то в конце 2007 года - один доллар - 280.
Ефим Фиштейн: Спасибо, Андраник Теванян. Сейчас я хочу включить Натига Джеферли в обсуждение с тем же вопросом: какова тенденция обменного курса вашей национальной валюты маната?
Натиг Джеферли: Наш национальный банк за последние полгода проводит мероприятия, учетную ставку почти в три раза уменьшил почти за полгода, было 15%, сейчас 5%. Это все делается для укрепления внутреннего рынка банковской системы. Но курс маната держится искусственным путем на одном и том же уровне, даже идет процесс укрепления.
Ефим Фиштейн: Может быть снижение банковской ставки связано скорее с борьбой с инфляцией? Как вы думаете, Натиг?
Натиг Джеферли: Этот момент тоже учитывается. Как в своих пресс-релизах и объяснениях национальный банк объяснил это общемировыми проблемами и укреплением банковской системы. Не только учетную ставку уменьшил наш национальный банк, еще каждый банк в национальном банке был обязан держать 10% депозит. Почти убран этот барьер тоже, чтобы банки имели ликвидность, имели наличность в руках и оборот средств в банках не уменьшился. То есть учетную ставку и в связи с инфляцией, в связи с поддержкой в банковской сфере была почти в три раза уменьшена за последние полгода.
Ефим Фиштейн: Спасибо, Натиг Джеферли. Для завершения первого круга тот же вопрос к Ревазу Сакеваришвили. Ваша экономика находится в особо сложном положении из-за фактической российской блокады. Была ли грузинская экономика затронута мировым кризисом, если да, то как, и как ведут себя в этих условиях ваши лари?
Реваз Сакеваришвили: В принципе грузинская экономика была затронута не только глобальным экономическим кризисом, но и, как вы знаете, военными действиями. Исходя из этого, можно сказать, что лари ведет себя безобразно, очень плохо. Только за два дня в октябре он потерял в весе в процентном исчислении где-то 17-18%, и постепенно он теряет позиции по сей день. И несмотря на то, что национальный банк проводит валютные интервенции, все же как-то а долгосрочной перспективе сохранить более-менее высокий курс лари представляется невозможным. Валютные резервы тают на глазах, только начиная с октября национальный банк продал около четырех миллионов долларов, и эта цифра растет ежедневно. Что касается остальных проблем, то вы знаете, что это и послевоенная проблематика, которая само собой, разумеется, оставила свой отпечаток на всех проявлениях экономической активности в Грузии. Это и рекордно высокое отрицательное торговое сальдо Грузии, которое тоже делает невозможным сохранение крепкого курса национальной валюты и много крупных и мелких проблем, которые серьезно воздействуют на стабильность национальной валюты.
Ефим Фиштейн: Спасибо, Реваз Сакеваришвили. Давайте обсудим действия национальных центральных банков южно-кавказских государств. Ведь стратегия банков может быть самой разнообразной: от разбрасывания денег с вертолетов, как образно когда-то описал возможные меры глава Федеральной резервной системы Соединенных Штатов, до сжатия денежной массы, находящейся в обращении, от борьбы с инфляцией, как первые цели банков, до стимулирования роста, невзирая на инфляцию. Итак, какова же стратегия национального банка Армении?
Андраник Теванян: Естественно, они делают ставку на борьбу с инфляцию, напрочь забыли про занятость, рост экономики. Я хочу сказать, что приблизительно столько денег, столько и в Грузии, приблизительно 400 миллионов долларов в этом году было интернировано в рынок для того, чтобы удержать власть. Дело в том, что в Армении импорт превышает экспорт приблизительно в четыре раза. И все основные продукты импортируемые, и правительство неформально проводит политику стабилизации курса для того, чтобы удержать инфляцию. У нас тоже делается уменьшение учетной ставки центрального банка, но это на самом деле никакого влияния на реальные процентные ставки не играет, и в принципе процентные ставки в Армении очень высокие, по большому счету потому что банки боятся потенциальной инфляции.
Ефим Фиштейн: Вернемся к ситуации в Азербайджане с его попытками поддержать искусственно стабильность национальной валюты Азербайджана маната. Натиг Джеферли, насколько это реально, да и целесообразно ли это? Опыт зарубежных стран показывает, что чересчур сильная валюта удушает свой собственный экспорт за рубеж, делает свои товары дорогими. Есть ли смысл в этом? Многие государства поступают как раз наоборот, они пытаются сильную валюту несколько ослабить для того, чтобы стимулировать экспорт.
Натиг Джеферли: Вы совершенно правы и поэтому непонятна последнее время такая политика удержания курса маната по отношению к основным валютам доллару и евро. Дело в том, что даже уменьшение учетной ставки за последние несколько месяцев в три раза существенно не подействовало на инфляционные процессы. По последним данным национального банка в прошлом году инфляция Азербайджана по последним данным была 15%, хотя неофициально около 20%. Инфляция была высокая. И помимо этого, вы совершенно правильно подчеркнули, это и местное производство, из-за того, что манат очень дорогой и стимулирует именно импорт в страну, а не развитие экспортного сектора, привело к тому, что экспортный потенциал не нефтяного сектора экономики практически приближается к страшной цифре - к нулю просто. Потому что по последним данным нашего таможенного комитета, Азербайджан экспортирует, 97,8% всего экспорта Азербайджана – это нефть и нефтяные продукты. Вы представляете, всего 2 с лишним процента осталось для не нефтяного сектора экономики. Это все последствия того, что курс маната очень высокий и такой тяжелый в прямом смысле манат приводит к тому, что удушается местное производство внутри страны, именно не нефтяного сектора.
Ефим Фиштейн: Вы знаете, Натиг, это, конечно, выглядит странно со стороны властей, определяющих экономическую политику своей страны. Вместо того, чтобы развивать импортзамещающие производства, они делают ставку только на вывоз нефти. Конечно, Азербайджан крупнейший экспортер, собственно, единственный экспортер в регионе, но, во-первых, это зависимость от стоимости нефти устанавливает невероятную, потому что ведь цена нефти упала фактически во много раз и, естественно, доходы страны падают. И в этой ситуации хочу спросить, как же так получается, что стратегия национального банка нефтедобывающей и экспортирующей страны Азербайджана практически не отличается от стратегии, скажем, Армении, у которой нефти нет, и она не вывозит нефть?
Натиг Джеферли: Когда наши армянский коллега говорил о проблемах, которые существуют в экономике этой страны, очень странно был наблюдать и поймать себя на том, что такие же проблемы наблюдаются внутри нашей страны. И дело в том, что высокие цены на нефть за последние полтора-два года полностью превратили наше правительство в лентяев, которые именно благодаря тому, что надеялись на высокие цены на нефть, полностью не стали стимулировать производство не нефтяного сектора, это привело к тому, что нефтяной фактор в экспортной корзине страны за последние пять-шесть лет приблизился к стопроцентной отметке. Дело в том, что всего пять лет назад это было 82-83% фактор нефтяных продуктов в экспорте страны, а сейчас это 97.8%, еще раз подчеркиваю, официальная цифра. Но благодаря тому, когда были высокие цены, нефтяной фонд страны и золотовалютные резервы страны увеличились многократно. Сейчас именно благодаря подушке безопасности и национальный банк, и правительство страны удерживают курс маната, делая большие интервенции в валютный рынок страны. К сожалению, у нас нет точных данных, которые озвучили наши грузинский и армянский коллеги насчет интервенции на рынок, но по подсчетам независимых экспертов, за последние полгода приблизительно 600 миллионов долларов было потрачено на удержание курса маната на нынешнем уровне, не только удержание, но укрепление курса, что выглядит совсем странно, за последние полгода на 18% курс маната укрепился по отношению к доллару.
Ефим Фиштейн: Спасибо, Натиг Джеферли. Реваз Сакеваришвили, может быть стратегия национального банка Грузии заметно отличается от того, что предпринимают коллеги-банкиры в Армении и в Азербайджане? И вот еще одно обстоятельство: во всех западных и, в частности, европейских странах национальные банки особо подчеркивают свою независимость от правительства, насколько независим от правительства Грузии национальный банк вашей страны?
Реваз Сакеваришвили: Это самый проблемный вопрос на самом деле. Исходя из этого надо подчеркнуть, что не стратегия национального банка, а сам национальный банк Грузии отличается от того института, к которому мы привыкли за период его существования в постсоветское время. В традиционном смысле центральный банк Грузии в данный момент, если можно так выразиться, деинституциализован, он под знаменами либерализации был практически раздроблен на несколько структур, например, вывели из его опеки надзорные функции. Сегодня национальный банк Грузии практически занимается символическими действиями, если можно так сказать. При нем существует и функционирует межбанковская валютная биржа, национальный банк Грузии проводит какие-то исследования, делает прогнозы, но конкретных рычагов воздействия, как на коммерческую банковскую систему, так и на инфляционные или другого типа экономические процессы, у него практически сейчас нет. Это, конечно, само собой серьезная проблема. Не говоря о том, что во время этой, если можно так сказать, трансформации национального банка Грузии, в принципе многие процессы были пущены на самотек и определялись те же самые валютные коридоры не национальным банком, а как раз правительственными чиновниками и правительственными структурами другого толка. Сейчас мы все видим, что та политика, которая проводилась в течение последних трех-четырех лет, практически была ошибочной. Мы три четыре года укрепляли курс национальной валюты в принципе до очень высоких уровней, сейчас он постепенно начал опускаться, и сейчас мы наблюдаем другого типа проблемы. Очень крепкий лари в свое время оказал медвежью услугу грузинскому экспорту, который практически был угроблен. Но сейчас, несмотря на то, что в принципе согласно экономической теории слабая национальная валюта может как-то способствовать росту экспорту, национальное правительство Грузии не может пойти, чтобы резко опустить курс валюты, потому что это может способствовать панике, которая вообще плохая штука, особенно в поствоенное веря. Исходя из этих перепадов, мы получили очень непростые изменения в том же самом экспортно-импортном балансе Грузии, у нас первый результаты за 2009 год показывают, что самый популярный экспортный продукт ферросплавы, которые составили 17-18% в прошлом году, в январе уже показали ноль.
Ефим Фиштейн: В передаче участвуют: в бакинской студии независимый экономист, глава Центра экономических блоггеров Натиг Джеферли, в Тбилиси эксперт по экономике Реваз Сакеваришвили, а в Ереване директор исследовательского Института политэкономии Андраник Теванян. Андраник Теванян, опишите в общих чертах, как отразился нынешний глобальный экономический кризис на финансовой системе Армении?
Андраник Теванян: В последнее время, когда мы уже увидели на мировом рынке усиление, относительное усиление доллара, практически каждый день центральный банк вливает какие-то потоки доллара в рынок для того, чтобы удержать курс. До этого, я хочу сказать, что начиная с 2004 года, у нас практически вдвое усилился драм по сравнению с долларом. Раньше это стоило один доллар 580 драмов, и мы имели пик какой-то в конце 2007 года - один доллар - 280.
Ефим Фиштейн: Спасибо, Андраник Теванян. Сейчас я хочу включить Натига Джеферли в обсуждение с тем же вопросом: какова тенденция обменного курса вашей национальной валюты маната?
Натиг Джеферли: Наш национальный банк за последние полгода проводит мероприятия, учетную ставку почти в три раза уменьшил почти за полгода, было 15%, сейчас 5%. Это все делается для укрепления внутреннего рынка банковской системы. Но курс маната держится искусственным путем на одном и том же уровне, даже идет процесс укрепления.
Ефим Фиштейн: Может быть снижение банковской ставки связано скорее с борьбой с инфляцией? Как вы думаете, Натиг?
Натиг Джеферли: Этот момент тоже учитывается. Как в своих пресс-релизах и объяснениях национальный банк объяснил это общемировыми проблемами и укреплением банковской системы. Не только учетную ставку уменьшил наш национальный банк, еще каждый банк в национальном банке был обязан держать 10% депозит. Почти убран этот барьер тоже, чтобы банки имели ликвидность, имели наличность в руках и оборот средств в банках не уменьшился. То есть учетную ставку и в связи с инфляцией, в связи с поддержкой в банковской сфере была почти в три раза уменьшена за последние полгода.
Ефим Фиштейн: Спасибо, Натиг Джеферли. Для завершения первого круга тот же вопрос к Ревазу Сакеваришвили. Ваша экономика находится в особо сложном положении из-за фактической российской блокады. Была ли грузинская экономика затронута мировым кризисом, если да, то как, и как ведут себя в этих условиях ваши лари?
Реваз Сакеваришвили: В принципе грузинская экономика была затронута не только глобальным экономическим кризисом, но и, как вы знаете, военными действиями. Исходя из этого, можно сказать, что лари ведет себя безобразно, очень плохо. Только за два дня в октябре он потерял в весе в процентном исчислении где-то 17-18%, и постепенно он теряет позиции по сей день. И несмотря на то, что национальный банк проводит валютные интервенции, все же как-то а долгосрочной перспективе сохранить более-менее высокий курс лари представляется невозможным. Валютные резервы тают на глазах, только начиная с октября национальный банк продал около четырех миллионов долларов, и эта цифра растет ежедневно. Что касается остальных проблем, то вы знаете, что это и послевоенная проблематика, которая само собой, разумеется, оставила свой отпечаток на всех проявлениях экономической активности в Грузии. Это и рекордно высокое отрицательное торговое сальдо Грузии, которое тоже делает невозможным сохранение крепкого курса национальной валюты и много крупных и мелких проблем, которые серьезно воздействуют на стабильность национальной валюты.
Ефим Фиштейн: Спасибо, Реваз Сакеваришвили. Давайте обсудим действия национальных центральных банков южно-кавказских государств. Ведь стратегия банков может быть самой разнообразной: от разбрасывания денег с вертолетов, как образно когда-то описал возможные меры глава Федеральной резервной системы Соединенных Штатов, до сжатия денежной массы, находящейся в обращении, от борьбы с инфляцией, как первые цели банков, до стимулирования роста, невзирая на инфляцию. Итак, какова же стратегия национального банка Армении?
Андраник Теванян: Естественно, они делают ставку на борьбу с инфляцию, напрочь забыли про занятость, рост экономики. Я хочу сказать, что приблизительно столько денег, столько и в Грузии, приблизительно 400 миллионов долларов в этом году было интернировано в рынок для того, чтобы удержать власть. Дело в том, что в Армении импорт превышает экспорт приблизительно в четыре раза. И все основные продукты импортируемые, и правительство неформально проводит политику стабилизации курса для того, чтобы удержать инфляцию. У нас тоже делается уменьшение учетной ставки центрального банка, но это на самом деле никакого влияния на реальные процентные ставки не играет, и в принципе процентные ставки в Армении очень высокие, по большому счету потому что банки боятся потенциальной инфляции.
Ефим Фиштейн: Вернемся к ситуации в Азербайджане с его попытками поддержать искусственно стабильность национальной валюты Азербайджана маната. Натиг Джеферли, насколько это реально, да и целесообразно ли это? Опыт зарубежных стран показывает, что чересчур сильная валюта удушает свой собственный экспорт за рубеж, делает свои товары дорогими. Есть ли смысл в этом? Многие государства поступают как раз наоборот, они пытаются сильную валюту несколько ослабить для того, чтобы стимулировать экспорт.
Натиг Джеферли: Вы совершенно правы и поэтому непонятна последнее время такая политика удержания курса маната по отношению к основным валютам доллару и евро. Дело в том, что даже уменьшение учетной ставки за последние несколько месяцев в три раза существенно не подействовало на инфляционные процессы. По последним данным национального банка в прошлом году инфляция Азербайджана по последним данным была 15%, хотя неофициально около 20%. Инфляция была высокая. И помимо этого, вы совершенно правильно подчеркнули, это и местное производство, из-за того, что манат очень дорогой и стимулирует именно импорт в страну, а не развитие экспортного сектора, привело к тому, что экспортный потенциал не нефтяного сектора экономики практически приближается к страшной цифре - к нулю просто. Потому что по последним данным нашего таможенного комитета, Азербайджан экспортирует, 97,8% всего экспорта Азербайджана – это нефть и нефтяные продукты. Вы представляете, всего 2 с лишним процента осталось для не нефтяного сектора экономики. Это все последствия того, что курс маната очень высокий и такой тяжелый в прямом смысле манат приводит к тому, что удушается местное производство внутри страны, именно не нефтяного сектора.
Ефим Фиштейн: Вы знаете, Натиг, это, конечно, выглядит странно со стороны властей, определяющих экономическую политику своей страны. Вместо того, чтобы развивать импортзамещающие производства, они делают ставку только на вывоз нефти. Конечно, Азербайджан крупнейший экспортер, собственно, единственный экспортер в регионе, но, во-первых, это зависимость от стоимости нефти устанавливает невероятную, потому что ведь цена нефти упала фактически во много раз и, естественно, доходы страны падают. И в этой ситуации хочу спросить, как же так получается, что стратегия национального банка нефтедобывающей и экспортирующей страны Азербайджана практически не отличается от стратегии, скажем, Армении, у которой нефти нет, и она не вывозит нефть?
Натиг Джеферли: Когда наши армянский коллега говорил о проблемах, которые существуют в экономике этой страны, очень странно был наблюдать и поймать себя на том, что такие же проблемы наблюдаются внутри нашей страны. И дело в том, что высокие цены на нефть за последние полтора-два года полностью превратили наше правительство в лентяев, которые именно благодаря тому, что надеялись на высокие цены на нефть, полностью не стали стимулировать производство не нефтяного сектора, это привело к тому, что нефтяной фактор в экспортной корзине страны за последние пять-шесть лет приблизился к стопроцентной отметке. Дело в том, что всего пять лет назад это было 82-83% фактор нефтяных продуктов в экспорте страны, а сейчас это 97.8%, еще раз подчеркиваю, официальная цифра. Но благодаря тому, когда были высокие цены, нефтяной фонд страны и золотовалютные резервы страны увеличились многократно. Сейчас именно благодаря подушке безопасности и национальный банк, и правительство страны удерживают курс маната, делая большие интервенции в валютный рынок страны. К сожалению, у нас нет точных данных, которые озвучили наши грузинский и армянский коллеги насчет интервенции на рынок, но по подсчетам независимых экспертов, за последние полгода приблизительно 600 миллионов долларов было потрачено на удержание курса маната на нынешнем уровне, не только удержание, но укрепление курса, что выглядит совсем странно, за последние полгода на 18% курс маната укрепился по отношению к доллару.
Ефим Фиштейн: Спасибо, Натиг Джеферли. Реваз Сакеваришвили, может быть стратегия национального банка Грузии заметно отличается от того, что предпринимают коллеги-банкиры в Армении и в Азербайджане? И вот еще одно обстоятельство: во всех западных и, в частности, европейских странах национальные банки особо подчеркивают свою независимость от правительства, насколько независим от правительства Грузии национальный банк вашей страны?
Реваз Сакеваришвили: Это самый проблемный вопрос на самом деле. Исходя из этого надо подчеркнуть, что не стратегия национального банка, а сам национальный банк Грузии отличается от того института, к которому мы привыкли за период его существования в постсоветское время. В традиционном смысле центральный банк Грузии в данный момент, если можно так выразиться, деинституциализован, он под знаменами либерализации был практически раздроблен на несколько структур, например, вывели из его опеки надзорные функции. Сегодня национальный банк Грузии практически занимается символическими действиями, если можно так сказать. При нем существует и функционирует межбанковская валютная биржа, национальный банк Грузии проводит какие-то исследования, делает прогнозы, но конкретных рычагов воздействия, как на коммерческую банковскую систему, так и на инфляционные или другого типа экономические процессы, у него практически сейчас нет. Это, конечно, само собой серьезная проблема. Не говоря о том, что во время этой, если можно так сказать, трансформации национального банка Грузии, в принципе многие процессы были пущены на самотек и определялись те же самые валютные коридоры не национальным банком, а как раз правительственными чиновниками и правительственными структурами другого толка. Сейчас мы все видим, что та политика, которая проводилась в течение последних трех-четырех лет, практически была ошибочной. Мы три четыре года укрепляли курс национальной валюты в принципе до очень высоких уровней, сейчас он постепенно начал опускаться, и сейчас мы наблюдаем другого типа проблемы. Очень крепкий лари в свое время оказал медвежью услугу грузинскому экспорту, который практически был угроблен. Но сейчас, несмотря на то, что в принципе согласно экономической теории слабая национальная валюта может как-то способствовать росту экспорту, национальное правительство Грузии не может пойти, чтобы резко опустить курс валюты, потому что это может способствовать панике, которая вообще плохая штука, особенно в поствоенное веря. Исходя из этих перепадов, мы получили очень непростые изменения в том же самом экспортно-импортном балансе Грузии, у нас первый результаты за 2009 год показывают, что самый популярный экспортный продукт ферросплавы, которые составили 17-18% в прошлом году, в январе уже показали ноль.
